Как довели С. Корею до очередного ядерного испытания?
Ядерное испытание КНДР: взгляд из Пхеньяна
25 мая 2009 г. КНДР провела второе испытание ядерного оружия [1]. В соответствующем заявлении северокорейское руководство утверждало, что «нынешнее ядерное испытание внесет свой вклад в защиту суверенитета страны, нации и социализма, а также в обеспечение мира и безопасности на Корейском полуострове и в прилегающем к нему регионе» [2].
Тем не менее, данная акция вызвала в мире единодушную волну возмущения, жесткую реакцию осуждения практически всех стран, включая дружественные Пхеньяну Китай и Россию. Это и не удивительно. Очевидно, что предпринятые руководством КНДР шаги напрямую угрожают существующему режиму нераспространения ядерного оружия. Москва и Пекин инвестировали серьезные усилия в развитие шестистороннего процесса, связывали с его продолжением, в том числе с перспективой его трансформации в постоянно действующий Форум по обсуждению проблем безопасности в регионе Северо-Восточной Азии, далеко идущие планы. Эти же страны более других обеспокоены тем, что продолжение развития военной ядерной программы КНДР способно стимулировать волну нуклеаризации в регионе, прежде всего в Японии, Южной Корее, на Тайване.
Но, вместе с этим, нельзя отрицать, что рассматриваемые действия Северной Кореи (наряду с запуском 4 апреля 2009 г. искусственного спутника Земли, который, по мнению большинства западных экспертов, является не чем иным, как испытанием ракеты дальнего радиуса действия) имеют внутреннюю логику. Ведь не случайно, что, когда министр иностранных дел РФ С.В. Лавров вел трудные переговоры в Пхеньяне 23–24 апреля 2009 г., где в том числе пытался объяснить северокорейским коллегам причины присоединения России к осуждающему запуск спутника КНДР Совместному заявлению Председателя СБ ООН, он признал, что в этом вопросе «у каждой стороны своя правда, свои претензии» [3].
Попытка понять «правду» Пхеньяна, логику его действий и его мотивацию и является задачей данной статьи, автору которой довелось находиться в КНДР во время и в первые дни после ядерного испытания.
ПРИЧИНЫ «РАЗВОРОТА» КНДР: ЗАПАДНАЯ ТРАКТОВКА
В чем же причины резкого разворота политики Пхеньяна и его переориентации с дипломатического трека на конфликтно-силовой сценарий? Естественно, как обычно, в таких случаях имеет место комбинация факторов. Западные, особенно японские и южнокорейские авторы склонны выделять и часто абсолютизировать одно явление – проблемы со здоровьем лидера КНДР, проявившиеся в сентябре2008 г., и неизбежную, по их мнению, в ближайшее время смену руководителя государства. В рамках этой теории усилиями, прежде всего СМИ, появились основанные зачастую исключительно на слухах и домыслах многочисленные версии.
Суть их вкратце сводится к следующему. Резкое и необратимое ухудшение здоровья лидера Северной Кореи [4] ввергло руководство страны в шок и панику, поставило перед необходимостью в экстренном порядке сконцентрироваться на проблеме подготовки наследника в лице третьего сына Ким Чен Ира – Ким Чен Уна, организации процесса его выдвижения. В результате всепоглощающего внимания к внутриполитической сфере про внешнюю политику в Пхеньяне просто на время забыли.
Конечно же, по логике этих авторов, в такой ситуации в северокорейском руководстве резко усилились позиции военных «ястребов», которые не преминули воспользоваться такой возможностью для ужесточения тона общения с внешним миром, форсирования военных, в первую очередь, ракетно-ядерных программ. Вместе с этим, в целях легитимизации в качестве нового национального лидера молодому наследнику срочно потребовались свершенные им во благо народа выдающиеся достижения. Таковыми и стали приписываемые ему прорывы в развитии ракетно-ядерных технологий: запуск космического спутника и второе, более мощное и успешное ядерное испытание, значительно укрепившие обороноспособность страны и приблизившие ее к цели превращения в «мощное и процветающее государство». Одновременно с этим в рамках данной концепции КНДР в свете грядущей смены власти предрекаются крупные потрясения, внутриполитическая нестабильность и, вероятно, вообще коллапс, к которому оппоненты Пхеньяна должны быть готовы, чтобы использовать его к собственной пользе.
На наш взгляд, обозначенный выше фактор в реальной картине изучаемой нами проблемы присутствует, но является одним из многих и не самым важным. Не вызывает сомнения факт, что у главы КНДР во второй половине прошлого года возникли определенные проблемы со здоровьем (какие точно, не знает и знать не может никто, кроме его ближайшего окружения). Но также очевидно, что с конца прошлого – начала 2009 г. он восстановился настолько, что смог полноценно вернуться к эффективному руководству государством, в чем в конце концов убедились и компетентные организации на Западе [5]. Его активное включение в публичную деятельность, в том числе многочисленные традиционные поездки по стране с целью осуществления «руководства на месте» в первой половине 2009 г. – одно из тому подтверждений. В начале августа, как известно, в Пхеньяне побывал бывший президент США Билл Клинтон, якобы для того, чтобы забрать на родину двух американок, ранее нелегально проникших на территорию КНДР. В ходе состоявшейся трехчасовой личной встречи с Ким Чен Иром Билл Клинтон и его лечащий врач имели возможность наблюдать северокорейского лидера «вблизи» и подтвердили факт благополучного состояния здоровья северокорейского руководителя [6]. Вопросом обеспечения преемственности руководства в Пхеньяне в настоящее время занялись, видимо, более предметно, чем раньше. Но поскольку он не стоит так злободневно, как его представляют многие зарубежные обозреватели, власти КНДР имеют возможность осуществлять этот процесс обдуманно, в относительно спокойном режиме.
Вместе с этим, представляется важным подчеркнуть, что вопрос о здоровье вождя сыграл в неблагоприятном развитии нынешней ситуации серьезную роль, но в другом ключе, который на Западе или не видят, или предпочитают не замечать. Не секрет, что в период болезни Ким Чен Ира в активно обсуждавших эту тему международных СМИ, особенно южнокорейских и японских, в качестве лейтмотива звучал следующий посыл: Ким Чен Ир при смерти, и чем быстрее он покинет этот мир, тем будет лучше. Потому что, во-первых, он – «плохой парень»; во-вторых, в результате его ухода КНДР впадет в состояние хаоса, внутренней слабости, что облегчит Сеулу и его союзникам задачу поглощения Северной Кореи. Подобные, мягко говоря, небезукоризненные с этической точки зрения рассуждения не просто были преобладающими в СМИ ряда стран, но и отражали стратегическое видение ситуации их политического руководства. Это, в частности, нашло отражение в модификации и повышении статуса плана военно-политических действий на случай чрезвычайной ситуации на Корейском полуострове, осуществленных оборонными ведомствами США и Республики Корея осенью 2008 г., а также в удвоении без видимых причин масштабов проведенных в марте 2009 г. ежегодных американо-южнокорейских военных учений «Ки Ризолв» и «Токсури».
«ПРАВДА» ПХЕНЬЯНА
Нетрудно догадаться, какое впечатление все это произвело на Пхеньян, где, естественно, скрупулезно отслеживали соответствующие публикации, высказывания и действия. Там, видимо, в этих проявлениях с разочарованием обнаружили истинное лицо и намерения партнеров по шестисторонним переговорам, которые официально заявляли об уважении суверенитета КНДР, ее равноправного статуса, а на самом деле все это время преследовали цель «смены режима». Возможно, что эти «мрачные пляски» вокруг заболевшего человека дали Пхеньяну моральное основание пересмотреть отношение к своим собственным обязательствам в рамках шестистороннего переговорного процесса в Пекине.
Видимо, в конце 2008 – начале 2009 г. северокорейское руководство осуществило определенный пересмотр оценки развития международной обстановки на Корейском полуострове и вокруг него. Похоже, что произведенный анализ привел его авторов к выводам, что основные тенденции развития ситуации изменились в неблагоприятном для КНДР направлении.
Во-первых, в 2008 г. резко ухудшились межкорейские отношения. Пхеньян окончательно убедился, что новый президент Республики Корея Ли Мён Бак бесповоротно отказался от наследия своих двух предшественников – Ким Дэ Чжуна и Но Му Хёна, проводивших в отношении Севера политику в духе «солнечного тепла», «примирения и сотрудничества», и решительно взял курс на «смену режима» в КНДР.
Во-вторых, осложнилась ситуация в ходе шестисторонних переговоров. Программа второго этапа денуклеаризации, принятая в октябре2007 г., так и осталась нереализованной. Несмотря на многочисленные упреки в адрес КНДР со стороны стран Запада, у Пхеньяна накопился свой, не менее внушительный список претензий к ряду партнеров по «шестерке». С начала 2008 г. Пхеньян неоднократно указывал, что опережает других участников переговоров в графике выполнения собственных обязательств и, если подобное отставание будет сохраняться, то и он притормозит темпы выполнения собственной программы вывода из строя ядерных объектов. Напомним, что обещанные 1 млн т компенсационного мазута на север Кореи так и не были поставлены. Полностью выполнили свои обязательства (по 200 тыс. т) только Россия, Китай и США. Япония отказалась участвовать в этой программе вовсе под предлогом нерешенности «проблемы похищенных» [7]. Республика Корея также обусловила завершение поставок собственной доли мазута дополнительными требованиями.
В 2008 г. проявилась согласованная линия США, Японии и Южной Кореи к выдвижению новых требований к Пхеньяну, далеко выходящих за рамки достигнутых договоренностей. Например, Вашингтон с лета 2008 г. стал пытаться обусловить выполнение собственных обязательств, включенных в программу второго этапа денуклеаризации, таких как исключение КНДР из списка стран, поддерживающих международный терроризм, дополнительными требованиями к Пхеньяну, во второй этап не включенными. Так, Вашингтон, Токио и Сеул стали настаивать на осуществлении инспекций и проверок ядерных объектов КНДР немедленно, хотя вопросы верификации во второй этап не включались, поскольку в соответствии с ранее достигнутым взаимопониманием полагалось, что верификационное досье станет предметом третьего этапа денуклеаризации.
Такой подход стал одной из причин серьезных проблем: в ответ на отказ Вашингтона вывести Пхеньян из «террористических списков» после предоставления ядерной декларации северяне в августе–сентябре 2008 г. в знак протеста приостановили собственную денуклеаризационную программу. Последний раунд шестисторонних переговоров в Пекине в декабре 2008 г. также завершился практически безрезультатно.
В-третьих, не оправдались возможные надежды на более конструктивный подход новой американской администрации Барака Обамы. По утверждениям представителей МИД КНДР, анализ действий демократического президента первые 100 дней после избрания убедил их, что позитивные сигналы существовали только на уровне риторики, но не практических шагов [8]. Двукратное укрупнение масштабов военных маневров у границ КНДР; прямые выпады в адрес политического строя и руководства республики, допущенные Государственным секретарем США Хилари Клинтон в Токио и Сеуле в ходе ее восточноазиатского турне в марте 2009 г.; курс на консолидацию трехстороннего партнерства Вашингтон–Токио–Сеул, традиционно имеющего антисеверокорейскую направленность [9], – одни из примеров «неизменной враждебной политики», упоминаемых северянами в данном контексте.
При этом на протяжении рассматриваемого периода Пхеньян неоднократно посылал различные сигналы в адрес Сеула, Вашингтона и Токио с целью донести свою тревогу в связи с развитием как двусторонних отношений, так и шестистороннего процесса, в том числе прямые предупреждения о том, что в случае продолжения игнорирования его озабоченностей последуют решительные меры. Однако основные адресаты, по-видимому, предпочитали придерживаться принципов политики «benign neglect». В Сеуле, например, все предупреждения Пхеньяна стало принятым называть не иначе как «пустыми угрозами» и «блефом». Тем самым руководство КНДР получило дополнительное подтверждение истины, что его основные оппоненты в расчет принимают только практические действия и силовые аргументы.
Совокупность этих и, возможно, ряда других причин и подвигла Пхеньян к решительным мерам по укреплению национальной безопасности.
НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС «ПО-СЕВЕРОКОРЕЙСКИ»
Попытка запуска, по официальной версии КНДР, спутника 4 апреля 2009 г. стала первым шагом в ряду этих действий. Результаты обсуждения этого вопроса в СБ ООН, где сопротивление КНР и Российской Федерации бескомпромиссно жесткой линии «тройки» в лице США, Японии и Республики Корея оказалось, с точки зрения Пхеньяна, недостаточно твердым и последовательным, позволили последнему сделать вывод, что Вашингтону в конце концов удалось по меньшей мере до определенной степени вовлечь Москву и Пекин в фарватер своей политики. Сами же шестисторонние переговоры по денуклеаризации Корейского полуострова, тем самым, окончательно превратились «в площадку, где унижается национальный суверенитет КНДР, преследуется лишь цель нашего разоружения и подчинения» [10] и стали не более чем инструментом политики смены режима. Подобные выводы легли в основу решения о выходе из шестисторонних переговоров, озвученного в заявлении МИД КНДР 14 апреля 2009 г.
Поскольку, по мнению многих западных аналитиков, запуск спутника (или ракеты дальнего радиуса действия) и проведение ядерного испытания имели, прежде всего, внутриполитическое предназначение, представляется целесообразным рассмотреть, как эти события интерпретировались внутри страны. Показательно, что они преподносились в духе не только важных достижений в контексте укрепления обороноспособности, но и с акцентом на достигнутый прорыв в области развития научно-технического потенциала государства. Конечно, по всей стране были проведены протокольные мероприятия. Ким Чен Ир лично наблюдал за процессом запуска спутника «Кванменсон-2» в Центре управления космическими полетами 4 апреля, а 24 числа того же месяца встретился с учеными, инженерами, рабочими и кадровыми работниками, участвовавшими в создании спутника. На следующий день после проведения ядерного испытания (26 мая) в Пхеньянском дворце спорта (так же как и во всех провинциальных центрах) состоялся массовый митинг, посвященный данному событию, с докладом на котором выступил кандидат в члены Политбюро, секретарь ЦК ТПК Цой Тхэ Бок.
Вместе с этим, обращает на себя внимание, что данные события подавались без лишней помпы и особенного ажиотажа, как важные, но естественные и очередные достижения в списке трудовых свершений корейского народа. Автору этих строк довелось находиться в Пхеньяне в период ядерного испытания. Его поразило, что в СМИ КНДР (в отличие от международных информационных агентств), а также в повседневной жизни горожан этот феномен не стал горячей, широко обсуждаемой новостью. Пхеньянцы восприняли это известие абсолютно спокойно и продолжали делать все то же самое, что и обычно, жить устоявшейся жизнью. Был момент, когда у автора данного материала даже возникло сомнение, а знают ли рядовые граждане о ядерном испытании. Выяснилось, что знают. В разговорах они отмечали «да, мы гордимся этим успехом на пути научного и промышленного развития страны», но не более. Что действительно в те дни было и оставалось в фокусе внимания СМИ, постоянно звучало в беседах с горожанами, так это проводившаяся тогда общенациональная весенняя посевная кампания риса и вопросы организации широкого участия жителей городов в рисопосадках. Конечно, постоянно на слуху было и движение «150 дневного боя» по строительству могучей процветающей державы, проводившееся в тот период. То есть страна продолжала жить в нормальном, спокойном, трудовом ритме.
Очевидное отсутствие стремления руководства страны педалировать тему ракетно-ядерных испытаний, а тем более разжигать вокруг них военно-политический психоз заслуживает серьезного анализа. Возможно, что официальные утверждения Пхеньяна о том, что этими испытаниями КНДР лишь пыталась укрепить ядерные силы сдерживания с тем, чтобы ответственно и самостоятельно обеспечивать безопасность Корейского полуострова, но не угрожать кому-либо, или привлечь к себе дополнительное внимание (и помощь!) международного сообщества, не лишены оснований.
Конечно, описываемые события наряду с другими имели своей целью закрепить за республикой статус ядерного государства, доказать скептикам, в том числе среди американских военных, указывавшим на то, что первое ядерное испытание было по мощности слишком слабым и малоуспешным, что ядерный потенциал КНДР – не блеф, а реальность.
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Пока ситуация развивается по логике конфронтационного цикла. В ответ на принятие 12 июня 2009 г. СБ ООН санкционной резолюции 1874, осуждающей ядерное испытание, МИД КНДР на следующий день выступило с очередным жестким заявлением. В нем резолюция СБ ООН была решительно отвергнута и объявлено о принятии ответных мер: полной переработке всего облученного ядерного топлива, извлеченного из газографитового реактора, с целью получения оружейного плутония; начале работ по обогащению урана для обеспечения ядерным топливом будущего собственного легководного реактора (об успешном завершении эксперимента по обогащению урана КНДР сообщила в письме, направленном в СБ ООН, о чем заявило ее информационное агентство ЦТАК 3 сентября 2009 г.) [11]; о готовности отвечать военными мерами на попытки осуществления блокады и досмотра северокорейских судов в открытом море. Завершающим тезисом заявления стало утверждение: «Решительно отвечать на «санкции» возмездием, на «конфронтацию» всесторонней конфронтацией – вот таков стиль нашего ответа, основанного на идеях сонгун» [12].
Тем не менее, хочется надеяться, что перипетии нынешнего этапа, делая путь к переговорному решению корейской проблемы более извилистым, не закрывают его, но формируют для него новые условия.
Примечания
[1] По различным оценкам, мощность ядерного взрыва составила от 7 до 20 кт.
[2] Еще одно подземное ядерное испытание прошло успешно. ЦТАК (КНДР). 2009, 25 мая.
[3] Пшеничникова Мария, Чичин Дмитрий. ИТАР-ТАСС. 2009, 24 апреля.
[4] Choe Sang-hun. North Korean Leader Dying of Cancer, Broadcaster Says. Reuters. 2009, July 13.
[5] CIA Thinks Kim Is Still In Control of North Korea. Reuters. 2009, February 26.
[6] Bill Clinton's Doctor ‘Took Close Look At Kim Jong-Il'. Chosun Ilbo. 2009, September 17.
[7] Ким Чжон Пхиль. Япония – главный виновник провала шестисторонних переговоров. Минчжу чосон (КНДР). 2009, 28 апреля.
[8] Представитель МИД КНДР подчеркнул, что во враждебной политике США по отношению к КНДР нет ни малейших изменений. ЦТАК(КНДР). 2009, 8 мая.
[9] Ким Хе Сон. Скрытый замысел создания восточноазиатского НАТО. Нодон синмун (КНДР). 2009, 20 апреля.
[10] Речь главы делегации КНДР на заседании координационного комитета движения неприсоединения на уровне министров. Нодон синмун(КНДР). 2009, 3 мая.
[11] N. Korea in Final Uranium Enrichment Stage. CNN Website. 2009, September 4. http://edition.cnn.com/2009/WORLD/asiapcf/09/03/nkorea.nuclear/index.html (последнее посещение – 28 сентября 2009 г.).
[12] Заявление МИД КНДР от 13 июня 2009 г. Пресс-релиз Посольства Корейской Народно-Демократической Республики в Российской Федерации. 2009, 13 июня.
Воронцов Александр Валентинович – заведующий Отделом Кореи и Монголии Института Востоковедения РАН, приглашенный профессор Осакского университета экономики и права (Япония).
«Ядерный клуб» - журнал Центра энергетики и безопасности, независимого научно-аналитического института. Периодичность издания – 6 раз в год.
http://ceness-russia.org/rus/article/?&pg_nom=13
ФОТО ресурсы:
1. http://www.rus-obr.ru/ru-web/22436
2. http://rus.ruvr.ru/by_author/1916113/
3. http://focus.ua/foreign/226575/
